G20 – новая "Gеометрия" международного экономического сотрудничества?

Александр Мирчев, президент компании Krull Corporation, международный эксперт по стратегиям развития, для РИА Новости.

Возникающая новая геометрия международной экономической архитектуры является результатом существенных требований времени, на которые пока не получены исчерпывающие ответы. Совместные действия по предотвращению катастрофического развития финансового кризиса дали определенные результаты. В активе питтсбургского саммита – решения о повышении роли формата G20, объединяющего экономики, которые представляют 85% мирового ВВП. Следует отметить и решения подготовить рамочное стратегическое соглашение об устойчивом и сбалансированном росте, о совместной работе стран-участниц над повышением скоординированности фискальной, валютной, торговой и структурной политики на основе более устойчивых и сбалансированных траекторий роста. Предусмотрено, что Международный валютный фонд и новый Совет по финансовой стабильности займутся мониторингом состояния национальных экономик, прежде всего стран «двадцатки».Однако документы саммита G20 в Питтсбурге пока воспринимаются как декларация о намерениях, которые, при всей их позитивности, еще предстоит подкрепить практическими механизмами реализации. Теперь на этом фундаменте необходимо выстраивать систему сотрудничества в период сворачивания антикризисных программ, то есть практические механизмы международной координации в области денежно-кредитной, бюджетной и финансовой политики. Важную роль в полноценном становлении нового формата экономического сотрудничества G20 будут играть страны с быстро развивающейся экономикой: Китай, Россия, Индия и Бразилия. Они обоснованно поднимают вопрос о том, что к их мнению необходимо в большей степени прислушиваться при принятии важных решений, определяющих перспективы глобальной экономической и финансовой системы, в том числе, в отношении того, как должны расходоваться средства международных финансовых организаций. Станет ли G20 действительно новым форумом международного экономического сотрудничества? Пока этот вопрос остается без ответа. Хотя формат G20, возможно, и позволит координировать действия ключевых экономических держав, нельзя забывать, что 85% государств мира не являются членами «двадцатки» и права голоса там не имеют. Кроме этого, продолжает существовать G8, ряд экспертов оперируют и формулами G2 (США и Китай) или G3 (США, Китай и ЕС), объединяющими самые большие экономики мира, которые в силу этого во многом определяют перспективы мировой экономики, геополитический баланс. Глобальный кризис подтолкнул к пересмотру существующей архитектуры международного финансово-экономического сотрудничества. Сложившаяся за последние 30 лет система регулирования и управления глобальными экономическими процессами уже не соответствует вызовам времени, но пока можно говорить лишь о самых предварительных контурах новой системы, а ее работоспособность требует практического подтверждения. На этом пути будет еще немало сложных поворотов.

Источник: РИАНОВОСТИ
16 октября 2009 г.

Мировой экономике угрожают новые потрясения

Чтобы избежать новой волны кризиса, большим странам нужно перестать быть эгоистами, считает эксперт

Москва, Октябрь 14 (Новый Регион, Андрей Романов) – Проблема глобальных дисбалансов мировой экономики может привести к новому кризису и возобновлению экономического спада. Об этом в интервью РИА «Новый Регион» заявил эксперт вопросам экономического роста и модернизации, президент вашингтонской компании «Крулл Корпорейшн» Александр Мирчев. По его оценке, сейчас весь вопрос в том, успеют ли страны-участники «Большой Двадцатки» действительно уйти от защиты только собственных интересов, согласовать свои действия и устранить имеющиеся дисбалансы для преодоления возможных экономических потрясений.
Эксперт обращает внимание, что участники G20 на недавнем форуме в Питсбург уже пришли к единому мнению, что несоответствия в экономической политике государств, имеющих диспропорции в росте и реализующих разные модели сбережений и инвестиций, является одним из важных элементов для будущего развития глобального рынка. Между тем решения «Большой двадцатки» не воспринимаются многими государствам как сигнал к действию.
«Неизбежное отставание практической реализации от декларируемых намерений G20 означает, что действительно глобального ответа на глобальные по своему масштабу вызовы сегодня нет. Страны вырабатывают и реализуют собственные стратегии противодействия кризису, далеко не всегда с оглядкой на «глобальной ситуации» или позиции других стран», – констатирует эксперт.
Мирчев отмечает, что в настоящее время «все быстро развивающиеся экономики ищут своеобразные и специфические с их точки зрения пути для преодоления спада. Некоторые из них принимают решения в контексте глобального сотрудничества в соответствии с программой действий стран «Большой двадцатки», а некоторые – отдельно от других, и конкретно в тех направлениях, которые они сами считают стратегическими для собственного выживания». Эта ситуация не может не настораживать.
По его оценке, одна из основных проблем – дисбаланс между «дефицитными» и «профицитными» экономиками. «Несмотря на решения «профицитных» стран реализовать меры для укрепления своего местного спроса, им можно открыть для себя новые точки роста совсем иначе, чтобы избежать нового витка кризиса. Сильным государствам необходимо содействовать в обеспечении «дефицитным» странам роста сберегательной деятельности в их экономике, что может принести пользу всем сторонам», – считает Мирчев.
В этой связи эксперт обращает особое внимание на позицию Китая, который уже является второй в мире экономикой и одним из основных кредиторов США и Запада.
«Ориентированные на экспорт производители из азиатских стран, например, Китай, Малайзия, Сингапур, Тайвань и другие, сталкиваются с проблемами падения спроса на их продукцию. Кризис в этих странах вызвал необходимость концентрации конкретных усилий на развитии отечественного или, по крайней мере, регионального спроса», – отмечает эксперт.
«В случае с Китаем сбережения могли быть успешно размещены в зарубежных странах с наименее развитыми рынками, например, в африканских государствах, в которых относительно небольшие инвестиции могут привести к существенному приращению спроса, что сможет приблизить китайских производителей к потенциально важным источникам роста. Зарубежные инвестиции также могут помочь Китаю ослабить инфляционное давление внутри страны», – считает Мирчев.
По его мнению, «устойчивые тенденции преодоления кризиса и эффективные механизмы взаимодействия будут, вероятно, формироваться сначала не в глобальном масштабе, а в отдельных странах и регионах, преимущественно в определенных секторах экономики.
«Планы стран с быстро развивающейся экономикой и стран с новыми формирующимися рынками будут сфокусированы, прежде всего, на тех отраслях, которые они оценивают решающими для их последующего развития. Также могут быть «популярны» и некоторые «эксперименты» по развитию новых направлений экономической деятельности. Можно ожидать, что практические усилия этих стран будут концентрироваться на тех отраслях экономики, где они ожидают бурный рост и где, как они оценивают, лежат их конкурентные преимущества в сфере производства и прибыли – как реальные, так и ожидаемые», – заключает Мирчев.

Источник: Новый Регион – Москва
14 октября 2009 г.

К новой архитектуре международного сотрудничества?

Итоги саммита «большой двадцатки» в Питтсбурге подтвердили предположения о том, что мировой финансовый кризис подтолкнет к трансформации существующей архитектуры мирового сотрудничества.
О том, что формат «G8» слишком узок, и не позволяет с достаточной эффективностью отвечать на глобальные вызовы в последнее время говорилось немало. Попытки вовлечь в работу «восьмерки» более широкий круг государств, включая страны с быстро развивающейся экономикой, уже были предприняты на последних саммитах «восьмерки»: лондонский саммит проходил в расширенном формате “G 20”, а к участию в работе саммита в Аквиле были приглашены представители так называемой "Группы пяти" (Бразилии, Индии, Китая, Мексики и ЮАР), и ряда африканских стран.
Александр Мирчев, ведущий эксперт по глобальной экономике и стратегиям развития и президент Krull Corp., оценивает, что «решение, что именно формат G20 станет главным форумом по международному экономическому сотрудничеству для решения вопросов глобальной экономики уже является фактом». Начиная с ноября прошлого года, статус «двадцатки» был повышен за счет участия во встречах первых лиц государств. «Ряд стран с быстро развивающейся экономикой, а именно – Китай, Россия и Бразилия – предоставили существенные финансовые обязательства международным финансовым организациям в контексте саммита стран «Большой двадцатки», и они уже требуют, чтобы к их мнению в большей степени прислушивались при принятии решений о том, как должны расходоваться этих средства». Поэтому, по его мнения, «они должны будут участвовать в процессе содействия оживлению глобальной экономики, при этом их роль должна быть взаимоприемлемой и взаимовыгодной для всех игроков».
Как считает Мирчев, «это решение отражает реалии сегодняшнего мира и свидетельствует о признании того, что страны с новыми формирующимися рынками играют жизненно важную роль в международной экономике. Об этом свидетельствуют и более «технические» решения – в частности, договоренность о перераспределении квот голосов в МВФ и Всемирном банке в пользу динамических формирующихся рынков и развивающихся стран». «Сегодня можно говорить о том, что в Питтсбурге сделан заметный шаг к созданию инфраструктуры солидарной ответственности за решение международных проблем. При этом очевидно, что на этом пути впереди еще немало сложных поворотов», - предупреждает он.
В самом деле, решение о перераспределении квот стало итогом непростого диалога развитых и развивающихся стран: если среди первых энтузиазма по поводу увеличения квот для развивающихся стран, мягко говоря, не наблюдалось, то вторые, прежде всего страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), настаивали на увеличении квот в общей сложности на 7%. Решение увеличить квоты в МВФ на 5%, а во Всемирном банке — на 3% стало компромиссом, который не мог полностью удовлетворить всех. Кроме того, «нельзя упускать из виду и необходимость обеспечить взаимодействие между G20 и другими «наднациональными» форумами», -- отмечает д-р Мирчев.
Формат G20 позволяет координировать действия стран, на долю которых приходится 85% мирового ВВП. Однако нельзя забывать, что 85% стран мира не являются членами «двадцатки». Так что роль таких организаций, как ООН, судя по всему, по-прежнему остается значительной. «Несмотря на обещающих заявлений, предстоит еще сделать и многое другое для восстановления экономической активности, повысить уровня системных стимулов для развития бизнес деятельности в этих секторов, которые пострадали в разгаре кризиса», оценивает Мирчев.

Источник: Интерфакс

14 октября 2009 г.

Новая эра международного сотрудничества: мечты или планы?

Итоги закончившегося в Питтсбурге саммита G20, объединившего руководителей ведущих развитых и быстро развивающихся экономик, трудно не назвать многообещающими. Такое мнение ИА REGNUM Новости выразил ведущий американский эксперт по макроэкономике и стратегиям развития и президент Krull Corp Александр Мирчев. В активе питтсбургского саммита - решения о повышении роли формата G20, объединяющего экономики, представляющие 85% мирового ВВП, о подготовке рамочного стратегического соглашения об уверенном, устойчивом и сбалансированном росте, о совместной работе стран-участниц над повышением скоординированности фискальной, валютной, торговой и структурной политики на основе более устойчивых и сбалансированных траекторий роста. Предусмотрено, что Международный валютный фонд и новый Совет по финансовой стабильности займутся мониторингом состояния национальных экономик. Была достигнута договоренность о некотором перераспределении квот в мировых финансовых институтах в пользу развивающихся стран, что отражает признание их растущей роли в глобальной экономике.
Среди результаты дискуссий по вопросам реформы финансового регулирования стали решения относительно повышения требований к размеру собственного капитала банков, ужесточены ограничения на объем заемных средств и общему подходу к вопросу о компенсациях и бонусах в банковском секторе. Как считает Александр Мирчев, "эти решения отражают прежде всего политический ландшафт и позиция избирателей, но не адресуют глобальные экономические неравновесия, которые привели к международного экономического кризиса. Есть мнения, что снижения риского аппетита финансовых организаций является только симптом, а не реальная причина финансовой нестабильности, и что намного важнее выделить внимание на предоставление импульса для приведения международной финансовой архитектуры к условия новопоявляющейся системы глобального мегарынка". При очевидной значимости достигнутых договоренностей, оптимистические утверждения лидеров G20 о том, что саммит G20 в Питтсбурге открыл новую эру международного экономического сотрудничества, были восприняты деловым и экспертным сообществом не без скептицизма. В ходе интерактивного голосования, проведенного Wall Street Journal, на вопрос, "будет ли иметь встреча G20 значимое влияние на восстановление глобальной экономики", 87,7% участников ответили "нет". По мнению Мирчева, такая реакция отчасти объясняется тем, что "предшествовавшие заявления иногда так и оставались призывами, не нашедшими реального воплощения, например, обещания не применять протекционистских мер. Между тем отказ от протекционизма крайне важен для выхода мировой экономики из рецессии".
По мнению Мирчева, "документы саммита G20 воспринимаются как декларация о намерениях, которые, при всей их позитивности, еще предстоит подкрепить практическими механизмами реализации". Так, решение сделать G20 главной международной площадкой выработки решений по стратегическим вопросам развития глобальной экономики, безусловно, имеет рубежное значение. Д-р Мирчев отметил, что, "система международного сотрудничества необходимо ориентировать на новые реалии глобальной экономики, в которой центр тяжести заметно сместился с запада на востока". Если в состав "G8" входила лишь одна азиатская страна, Япония, то в "большой двадцатке" Азию представляют, помимо Японии, Китай, Индия, Южная Корея и Индонезия. Однако, как считает Мирчев, "расширение круга участников выработки глобальных экономических решений повлечет за собой необходимость выработки соответствующих процессов принятия решений и механизмов их реализации". "Не исключено, что разнообразие представленных в"двадцатке" стран приведет к тому, что реальная работа в рамках "G20" будет происходить в более узких группах. Общую результативность этой конструкции можно будет оценить только со временем", - предполагает он.
Существует и ряд других "технических вопросов", прояснение которых имеет важное значение для роста реального влияния "большой двадцатки" на национальные экономические политики, таких как задачи и механизмы использования результатов планирующегося мониторинга национальных экономик или практическое внедрение единых стандартов реформирования финансового сектора. Д-р Мирчев убежден, что страны "большой двадцатки" уже показали достаточно высокую степень готовности к сотрудничеству. "Совместные действия по предотвращению катастрофического развития финансового кризиса, несомненно, уже дали результаты, - считает он. - Теперь на этом фундаменте необходимо выстраивать систему сотрудничества при сворачивании антикризисных программ, практические механизмы международной координации в области денежно-кредитной, бюджетной и финансовой политики, и поэтапной стратегии выхода государства".

Источник: Regnum

10 октября, 2009 г.

Глобальный ответ на вызовы кризиса еще предстоит сформировать

Сюжет: Меры по преодолению мирового финкризиса

Aлександр Мирчев, президент компании Krull Corporation, международный эксперт по стратегиям развития, для РИА Новости. Очевидно, что глобальный кризис стремительно перевел в практическую плоскость вопрос о возможности глобального управления рисками финансовых рынков и экономического роста, о границах и механизмах такого управления. Однако на сегодня практика показывает, что за декларациями об антикризисном взаимодействии в различных сферах далеко не всегда следуют практические шаги. Чаще всего как пример победы «национального эгоизма» приводят ситуацию с протекционистскими мерами, от которых, казалось бы, все дружно согласились отказаться, и которые так же дружно всеми практикуются. Есть ли основания ждать принципиальных изменений в этой области от саммита «G20», который должен пройти в американском Питтсбурге 24-25 сентября?
Как это ни парадоксально, разочарование в возможностях глобального антикризисного сотрудничества, о котором часто приходится слышать, можно отчасти объяснить высокой степенью согласия, декларируемого руководителями государств по ряду ключевых вопросов антикризисной повестки дня. Это породило высокий уровень ожиданий относительно эффективности совместной борьбы с последствиями кризиса при том, что реальные результаты выглядят скромнее.
«Большая двадцатка» в Питтсбурге, по-видимому, будет придерживатся схемы обсуждения прежних саммитов, фокусируясь, прежде всего, на вопросах регулирования международной финансовой системы, дискуссиях относительно протекционистских мер, которые остаются на том же уровне, что и во время последнего саммита в апреле 2009 года. Кроме того, повестка дня саммита может включить вопросы финансирования предприятий банками и выделении необходимых для экономики кредитов в обмен на поддержку государства, а также другие формы повышения государственного контроля финансовой системы.
Рассматривая роль мировых экономических саммитов, следует учесть, что неизбежное отставание практической реализации от декларируемых намерений можно оценивать как подтверждение, что действительно глобального ответа на глобальные по масштабу вызовы пока нет. Сегодня лишь формируются контуры практических мер по созданию новой глобальной системы регулирования финансовых рынков, совершенствованию и усилению международных финансовых институтов, таких как МВФ, с целью поддержания глобальной финансовой стабильности.
Однако достигнутые договоренности не стоит недооценивать. Ключевым достижением «большой двадцатки» является заявленное лидерами единодушие относительно роли государства и бизнеса в период кризиса: государство должно не наказывать бизнес, а стимулировать его; не отбирать активы, а брать на себя убытки; не ужиматься, а расти, пусть даже за счет национального долга. На такое единомыслие столь разных политиков по поводу столь фундаментальных вопросов никто не мог рассчитывать до начала кризиса.
При этом устойчивые тенденции преодоления кризиса и эффективные механизмы взаимодействия, вероятно, будут формироваться сначала не в глобальном масштабе, а в отдельных странах и регионах, в конкретных секторах экономики. Различные страны вырабатывают и реализуют собственные стратегии противодействия кризису, далеко не всегда с оглядкой на других. Так, все быстроразвивающиеся страны ищут свои пути по преодолению спада, некоторые из них - в контексте глобального сотрудничества в соответствии с программой действий стран «большой двадцатки», а некоторые - в тех направлениях, которые они сами считают стратегическими для собственного выживания.
Возможно, что определенная группа стран с новыми формирующимися рынками сумеет извлечь выгоду из духа глобального сотрудничества и быстрее адаптироваться к новым экономическим реалиям, используя при этом имеющиеся у них «сильные стороны», например, в горнодобывающей промышленности, производстве электроэнергии и потребительских товаров, в агропромышленном комплексе.
В действительности выход из кризиса будет похож на путешествие со многими остановками, а иногда нас будет отбрасывать назад. Очевидно, что не все будут двигаться в одном направлении и с одной скоростью.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакцииАлександр Мирчев, президент компании Krull Corporation, международный эксперт по стратегиям развития, для РИА Новости.
Очевидно, что глобальный кризис стремительно перевел в практическую плоскость вопрос о возможности глобального управления рисками финансовых рынков и экономического роста, о границах и механизмах такого управления. Однако на сегодня практика показывает, что за декларациями об антикризисном взаимодействии в различных сферах далеко не всегда следуют практические шаги. Чаще всего как пример победы «национального эгоизма» приводят ситуацию с протекционистскими мерами, от которых, казалось бы, все дружно согласились отказаться, и которые так же дружно всеми практикуются. Есть ли основания ждать принципиальных изменений в этой области от саммита «G20», который должен пройти в американском Питтсбурге 24-25 сентября?
Как это ни парадоксально, разочарование в возможностях глобального антикризисного сотрудничества, о котором часто приходится слышать, можно отчасти объяснить высокой степенью согласия, декларируемого руководителями государств по ряду ключевых вопросов антикризисной повестки дня. Это породило высокий уровень ожиданий относительно эффективности совместной борьбы с последствиями кризиса при том, что реальные результаты выглядят скромнее.
«Большая двадцатка» в Питтсбурге, по-видимому, будет придерживатся схемы обсуждения прежних саммитов, фокусируясь, прежде всего, на вопросах регулирования международной финансовой системы, дискуссиях относительно протекционистских мер, которые остаются на том же уровне, что и во время последнего саммита в апреле 2009 года. Кроме того, повестка дня саммита может включить вопросы финансирования предприятий банками и выделении необходимых для экономики кредитов в обмен на поддержку государства, а также другие формы повышения государственного контроля финансовой системы.
Рассматривая роль мировых экономических саммитов, следует учесть, что неизбежное отставание практической реализации от декларируемых намерений можно оценивать как подтверждение, что действительно глобального ответа на глобальные по масштабу вызовы пока нет. Сегодня лишь формируются контуры практических мер по созданию новой глобальной системы регулирования финансовых рынков, совершенствованию и усилению международных финансовых институтов, таких как МВФ, с целью поддержания глобальной финансовой стабильности.
Однако достигнутые договоренности не стоит недооценивать. Ключевым достижением «большой двадцатки» является заявленное лидерами единодушие относительно роли государства и бизнеса в период кризиса: государство должно не наказывать бизнес, а стимулировать его; не отбирать активы, а брать на себя убытки; не ужиматься, а расти, пусть даже за счет национального долга. На такое единомыслие столь разных политиков по поводу столь фундаментальных вопросов никто не мог рассчитывать до начала кризиса.
При этом устойчивые тенденции преодоления кризиса и эффективные механизмы взаимодействия, вероятно, будут формироваться сначала не в глобальном масштабе, а в отдельных странах и регионах, в конкретных секторах экономики. Различные страны вырабатывают и реализуют собственные стратегии противодействия кризису, далеко не всегда с оглядкой на других. Так, все быстроразвивающиеся страны ищут свои пути по преодолению спада, некоторые из них - в контексте глобального сотрудничества в соответствии с программой действий стран «большой двадцатки», а некоторые - в тех направлениях, которые они сами считают стратегическими для собственного выживания.
Возможно, что определенная группа стран с новыми формирующимися рынками сумеет извлечь выгоду из духа глобального сотрудничества и быстрее адаптироваться к новым экономическим реалиям, используя при этом имеющиеся у них «сильные стороны», например, в горнодобывающей промышленности, производстве электроэнергии и потребительских товаров, в агропромышленном комплексе.
В действительности выход из кризиса будет похож на путешествие со многими остановками, а иногда нас будет отбрасывать назад. Очевидно, что не все будут двигаться в одном направлении и с одной скоростью.

Источник: РИА Новости
3 октября 2009 г.

Недооценка или преувеличение?

Насколько адекватно оценивает инвестиционное сообщество роль развивающихся рынков в восстановлении глобальной экономики?
В 2007 году, в начале мирового финансового и экономического кризиса было широко распространено представление о том, что судьба развивающихся рынков жестко не связана с угрожающими перспективами развитых и что быстро растущие экономики могут стать источником роста и для других стран, поддерживая глобальный спрос и предотвращая тем самым перерастание кризиса в затяжную депрессию. Но, начавшись на рынках развитых экономик, кризис затем ударил и по рынкам развивающимся. Мнение инвестиционного сообщества поменялось на диаметрально противоположное. Разговоры об «автономности» ранее быстро растущих экономик стали восприниматься как дурная шутка.
Сегодня, когда экономика показывает признаки восстановления, оценка ситуации на развивающихся рынках, кажется, вновь меняет знак на противоположный. Инвестиции и стоимость активов в последнее время здесь растут опережающими темпами. В самом деле, если, как показывают данные UNCTAD, доля развитых стран в общем потоке капитала в 2008 г. упала на 29% до $962 млрд, то доля переходных и развивающихся экономик выросла на 17% — до 43% ($621 млрд). Инвесторы вновь заговорили об «автономии» развивающихся рынков и об их роли «локомотива», который вытащит мировую экономику из кризиса.
Александр Мирчев, президент Krull Corp., ведущий международный эксперт по стратегиям развития, считает, что сегодняшние представления об «автономии» развивающихся рынков не более убедительны, чем два года назад.
— Развивающиеся и быстро растущие экономики не изолированы от остального мира, — подчеркивает он. — Эти рынки сталкиваются с теми же проблемами, что и все остальные, и реакция их на кризис во многом повторяет подходы, которые применяются на рынках развитых. Если говорить об отличиях, то они связаны с тем, какие конкретные задачи рассматриваются как стратегически приоритетные для отдельных стран.
Мирчев предполагает, что «некоторые быстро растущие экономики, такие как Китай, Бразилия и Россия, будут использовать свои избыточные резервы для стимулирования роста». При этом ситуация там будет, как и раньше, отражать динамику изменения ситуации в развитых экономиках, которые являются их основными потребителями.
— Даже с учетом того, что развивающимся странам в значительной степени удалось избежать разрушительного влияния «плохих активов», их финансовый сектор и основные финансовые институты все же остаются уязвимыми с точки зрения контроля за рискованными активами. Доходы от торговли природными ресурсами могут помочь этим странам в какой-то мере поддержать экономику, но в конечном счете, если глобальная экономика не будет расти, это неизбежно скажется и на развивающихся рынках, и эту зависимость не следует недооценивать, — предостерегает Александр Мирчев.
Сейчас в мире нет ни одной крупной страны, которая не была бы затронута глобальной рецессией. Сохраняется также риск возникновения рецессионной спирали, когда ухудшение конъюнктуры в одной стране приводит к спаду в других, а оттуда вновь возвращается негативный импульс, делая период посткризисного восстановления долгим и мучительным. Поэтому тенденции развивающихся экономик будут соответствовать процессам глобального выхода из кризиса, а не наоборот.
— Финансово-экономические дисбалансы продолжают играть своей роли, и не реально рассчитывать на чудеса. Развивающиеся рынки выдут на такой путь экономического подъема, который соответствует результатам глобального сражения с рецессией. Но время покажет, какой точно путь будет ими выбран, — подчеркивает д-р Александр Мирчев.

Источник: Аргументы и Факты Online
28 сентября, 2009 г.